Свидетель Проничева, вернувшаяся из ада. История женщины, которая чудом выжила в Бабьем Яру

Она прошла путь, который для многих тысяч стал дорогой в одну сторону

Дина Проничева в качестве свидетеля 24 января 1946 года на киевском судебном процессе по делу о военных преступлениях пятнадцати сотрудников немецкой полиции, ответственных за оккупированную Киевскую область. Commons.wikimedia.org

Нацистская машина уничтожения приговорила ее к смерти. Она прошла тот путь, который для многих тысяч стал дорогой в одну сторону. Но ей удалось вернуться из рукотворного ада, чтобы взглянуть в глаза палачам и свидетельствовать против них.

«Неудивительно, что я влюбилась в русского парня»

«Я выросла в бедной еврейской семье, выросла при советской власти, была воспитана в духе интернационализма, и поэтому неудивительно, что я влюбилась в русского парня Витю Проничева», — говорится в ее воспоминаниях, которые хранятся в архиве мемориала «Яд Вашем».

Дина родилась в 1911 году в Чернигове и еще в юности переехала с семьей в Киев. Ей было чуть за 20, когда она вышла замуж за Виктора Проничева. Так она из Дины Мстиславской стала Диной Проничевой. В семье родились дети: девочка Лида и мальчик Володя.

Она работала в Киевском центральном театре кукол, дарила радость взрослым и детям. В их веселой и дружной семье о плохом не думали.

Когда началась Великая Отечественная война, Виктор ушел на фронт. Он вернулся в город уже после того, как Киев захватили немцы. Тогда ему просто повезло: поначалу попавших в окружение местных жителей гитлеровцы отпускали по домам.

В городе царили растерянность и напряжение: что будет дальше, мало кто понимал.

Дорога на «переселение»

Дина Проничева жила с мужем, детьми и свекровью на улице Воровского. На Тургеневской жили ее родители и сестра.

27 сентября по Киеву начали расклеивать приказ немецкого командования, предписывающий 29 сентября еврейскому населению города к 8 часам утра явиться в назначенную точку сбора с документами и ценными вещами. За невыполнение приказа полагался расстрел.

28 сентября Дина отправилась к родителям, которые попросили ее не оставлять их, пока не станет ясно, куда их переселяют.

Утром она вместе с близкими влилась в бесконечную вереницу людей, шедших в сторону Дегтяревской улицы.

Те, кто следил за процессией, стоя на тротуарах, порой решались крикнуть: «Вас же расстреляют!» Но из толпы раздавалось в ответ: «Да кто же будет воевать с женщинами и стариками?»

До того как подошли к ограде старого еврейского кладбища, Дина тоже не верила, что их ведут на смерть. Но там начинались противотанковые ежи и проволочное заграждение. Людей, которые преодолевали эту границу, назад уже не выпускали. Выезжали только пустые телеги, на которых люди везли вещи, взятые для «переселения».

Конвейер смерти

Через 50 метров после начала этого коридора пришедшим приказывали сдавать ценности и продукты, дальше с них снимали верхнюю одежду. Замешкавшихся жестоко избивали. Дальше людей гнали на площадку, где их раздевали догола. Затем их отправляли в овраги, откуда раздавались выстрелы.

Когда пришедшие понимали, что жить им осталось всего несколько минут, вырваться из ловушки уже не было возможности.

Под ударами дубинок полицейских Дина потеряла родных. И вдруг откуда-то издалека раздался мамин голос: «Доченька, ты не похожа, спасайся!»

Дина поняла, что хотела сказать мама. Фамилия мужа в документах и не самая яркая внешность оставляли женщине шанс. Ее сердце разрывалось от боли, но дома ее ждали дети, и ради них нужно было бороться за жизнь.

Дине удалось незаметно разорвать паспорт, в котором указывалась национальность, после чего с профсоюзным билетом и трудовой книжкой в руках она стала по-украински кричать, чтобы ее проводили к коменданту. Когда у Дины спросили, что ей нужно, она сказала, что не является еврейкой и попала сюда по ошибке, провожая сослуживцев.

Немец, просмотрев ее документы, задумался, но один из украинских полицейских закричал: «Не верьте ей, она еврейка, мы знаем». Гитлеровец отмахнулся и приказал Дине отойти в сторону, сесть на землю и ждать вечера.

«Расстрелять всех!»

Таких, как она, постепенно собралось около тридцати человек. Весь день они вынуждены были наблюдать за тем, как людей уводят убивать.

На глазах Дины молодая мать, раздетая догола, кормила грудью своего малыша. Подошедший полицейский вырвал ребенка у нее из рук и швырнул в яму живым. Мать бросилась за ним, а полицейский выстрелил ей в спину.

Когда люди понимали, что их ждет, не все выдерживали, за минуты сходили с ума. Дина, глядя на этот бесконечный смертельный поток, ждала своей участи.

Вечером появился важный немецкий чин, который поинтересовался, что за люди сидят в стороне. Узнав, что речь идет о тех, кто попал сюда случайно, он сказал: «Расстрелять всех, иначе они расскажут обо всем в городе!»

Их погнали к краю обрыва. Когда подошла ее очередь, Дина бросилась вниз за мгновенье до выстрела. Упав на трупы расстрелянных раньше, она притворилась мертвой. Вскоре гитлеровцы и полицейские стали обходить лежащих, чтобы добить тех, кто был еще жив. Немецкий автоматчик подошел к Дине, ударил ее носком сапога, наступил на грудь, а затем — на запястье. Женщина продолжала лежать неподвижно. После этого немец ушел.

«Вот, пан офицер, еврейка!»

Сверху последовала команда: «Засыпай!» На тела посыпались земля и песок. Дина лежала лицом вверх, и песок стал затруднять ей дыхание. Она терпела изо всех сил, но, когда почувствовала, что задыхается, решила: лучше умереть от пули, чем от удушья.

Дина стала откапываться, ожидая, что ее вот-вот обнаружат. Но полицейских и немцев рядом уже не было.

Она пыталась выбраться, когда ее окликнул детский голос. Ребенок, чудом уцелевший, как и Дина, просил не оставлять его. Вдвоем до рассвета они искали выход, но у них ничего не получилось. Спрятавшись, они решили переждать день. Снова ей пришлось слышать доносившиеся выстрелы и предсмертные крики людей.

На вторую ночь мальчик, который был с ней, наткнулся на полицейских, и его застрелили. Дина снова избежала смерти.

На третий день ей удалось выбраться из Бабьего Яра. Она попросила помощи в доме местной жительницы, не сказав, откуда на самом деле идет. Та приняла ее радушно, но, как оказалось, незаметно отправила сына к немцам. Вскоре появился гитлеровец, которому украинка радостно сообщила: «Вот, пан офицер, еврейка!»

Под именем Надежды Савченко

Дину вновь отправили к месту расстрелов. Гитлеровцы, для которых казни превратились в рутину, все-таки ослабили бдительность. Ее вместе с другими женщинами посадили в машину и куда-то повезли. Вместе с оказавшейся внутри девушкой-санитаркой они решили при подходящем случае спрыгнуть.

Шофер не заметил их прыжка. Окружающим Дина пояснила, что взявшийся подвезти немецкий водитель отказался останавливаться ради нее, поэтому пришлось прыгать. После этого ей удалось скрыться.

Возвращаться домой было нельзя. Вместе с новой подругой они прятались на полуразрушенном заводе. Однажды туда явились немцы вместе с инженером предприятия. Дину заметили, но инженер, обознавшись, принял ее за работницу завода. Естественно, женщина не стала его переубеждать. Дину поселили в армейских казармах, так как она объяснила, что ее собственный дом разрушен. Через новых друзей на предприятии она смогла получить новые документы на имя Надежды Савченко.

«Выходи! Или расстреляем его!»

Ее жизнь в оккупированном Киеве была полна испытаний. Родного брата Дины, солдата Красной армии, сбежавшего из плена и вернувшегося домой, выдали немцам соседи. Парня расстреляли.

Саму Дину, однажды пришедшую к подруге, заметили те же предатели. И донесли немцам. Приехавшие гитлеровцы, полагая, что женщина прячется где-то в доме, вытащили на улицу ее двухлетнего сына и крикнули: «Мы знаем, что ты здесь! Выходи! Или расстреляем его!»

Дину не выпустила та самая подруга, к которой она пришла. «Ни себя не спасешь, ни его», — говорила она. Немцы, поняв, что их уловка не удалась, выстрелили из автомата над головой мальчика и уехали, отдав ребенка украинским полицейским. А они, на счастье, оказались продажными: друзья Дины выкупили мальчика за золотое кольцо.

Виктора Проничева в 1942 году забрали в гестапо. Его подозревали в сотрудничестве с подпольем, требовали рассказать, где прячется его жена. Не добившись никаких признаний, мужчину расстреляли.

Когда в Киеве стало совсем опасно, Дина сумела сделать пропуск и выбраться из города, присоединившись к труппе бродячего театра. Григорий Афанасьев, один из его артистов, потерял жену и сына: их казнили фашисты. Он взял Дину под опеку, заботясь о ней.

«Я обвиняю!»

Кошмар оккупации для Киева закончился в ноябре 1943 года. Когда гитлеровцев отогнали еще дальше на запад, Дина Проничева начала поиски дочери и сына. И в марте 1944 года нашла в детдомах сначала Лиду, а потом и Володю.

В 1945 году Дина Проничева вышла замуж за Афанасьева.

В январе 1946 года в Киеве состоялся процесс над гитлеровскими преступниками, которые обвинялись в совершении злодеяний на территории Украинской ССР.

Среди свидетелей обвинения была и Дина Проничева, одна из немногих уцелевших в Бабьем Яру. Ее показания не оставляли сомнений в том, какого приговора заслуживают подсудимые.

28 января 1946 года председательствующий на процессе полковник юстиции Терентий Сытенко огласил приговор, согласно которому 12 гитлеровских палачей были осуждены на смертную казнь через повешение. На следующий день в присутствии 200 000 человек приговор привели в исполнение.

Спустя два десятка лет в ФРГ, в городе Дармштадте, рассматривали дело в отношении бывших немецких военнослужащих, подозревавшихся в причастности к массовым убийствам в Бабьем Яру. Защиту обвиняемых не устроили письменные показания, и Дина Проничева отправилась в Западную Германию лично.

И там в зале суда она встретилась с тем самым немецким офицером, который отправил ее на расстрел, чтобы скрыть тайну массовых казней. Благообразный немец полагал, что прошлое его не догонит. Но он пришло за ним в образе женщины, вернувшейся из ада, сотворенного руками людей.

Гуманное немецкое правосудие виселиц не предполагало, но клеймо убийцы и тюремный срок гитлеровец, благодаря показаниям Дины Проничевой, получил.