Власть и народ обсуждают амнистию в ДНР/ЛНР, но не знают, кого определять в преступники, а кого нет

Тема амнистии для жителей оккупированных территорий в очередной раз обсуждается в контексте так называемой "формулы Штайнмайера". Активная часть граждан категорически против безусловной амнистии для коллаборационистов, пророссийских наемников и тех, кто, условно говоря, подносит им снаряды.

Такие лица (если не убегут к России в случае освобождения Донбасса) должны предстать перед судом. С этим соглашалась предыдущая власть. Действующую власть ее критики считают сторонниками тотальной амнистии, ибо именно таково условие российской стороны, де-факто воюющей.

Однако совсем недавно нардеп от "Слуги народа" Богдан Яременеко заявил: "Безусловной амнистии быть не может". Но над правильными в целом словами господина Яременко заставляет задуматься другая его фраза, сказанная в этом же контексте: "У нас существует законопроект, который несколько иначе объясняет наше понимание амнистии".

Отсюда вопрос: "немного иначе" - это как? По каким критериям украинское законодательство должно определять (или даже уже определяет), кто убийца, кто предатель-коллаборационист, а кто – жертва оккупации и, соответственно, страдал от преступных действий первых и вторых.

Грубо говоря, если в одном подъезде нынешнего Донецка живут те, кто работает на оккупационную администрацию, те, кто служит в незаконных вооруженных формированиях, и рядовые донецкие "бюджетники", то кого накажут, а кого пожалеют?

Согласен, до реального применения как приговоров для предателей, так и амнистии для непричастных еще очень далеко. Однако определяться с критериями властям в Украине стоит уже сейчас.

Ведь история наполненного войнами ХХ века дает немало примеров отношения к лицам, которые в разное время находились на разных оккупированных территориях. Близкая нам тема, о которой сейчас очень мало говорят, – оккупация Львова в 1914-1915 гг. Тогда российская армия взяла город практически без боя. Ключи от Львова, тогда – королевского города в составе Австро-Венгерской империи, городская власть отдала добровольно.

В значительной степени такие действия были следствием активной деятельности москвофилов, разветвленного и достаточно влиятельного на территории Восточной Галичины сообщества. Оккупация длилась девять месяцев.

Когда царская армия и австрийская власть вернулись, всех, кто сотрудничал с царскими наместниками и не убежал, арестовывали и отправляли в специальный лагерь. Фактов казни я не назову, такие детали должны знать профессиональные историки.

Зато Вторая мировая внесла в процесс определения предателей радикальные коррективы. Пребывания под нацистской оккупацией в СССР само по себе считалось преступлением. Исключение – есть доказательства, что человек участвовал в подпольном движении. Тех, кто сотрудничал с немцами, или казнили, или сажали надолго.

Другие передавали клеймо "был на оккупированной территории" в наследство, через несколько поколений. А освобожденных узников, если концлагерь был не на советской территории, автоматически сажали в ГУЛАГ как потенциальных предателей. Или, как вариант, существенно ограничивали в правах.

В Европе было иначе. Французов, чье сотрудничество с коллабрантским правительством Виши біло доказано, действительно наказывали: ограничивали в правах, подвергали моральному осуждению. А с проститутками вообще не церемонились: называли проституцию "горизонтальным коллаборантством" и публично брили женщинам головы. Однако французы, которые пережили оккупацию и к сотрудничеству с нацистами не были причастны, как граждане, никоим образом не пострадали.

Почти то же самое было в Германии, которую государства-союзники после капитуляции нацистов разделили на оккупационные зоны. За исключением того, что там достаточно долгое время проходил процесс денацификации, который предусматривал лишение всех без исключения взрослых немцев избирательных прав.

Учитывая этот опыт, действующая власть все же должна в ближайшее время определить и законодательно закрепить модель будущей амнистии. Заодно и срок, в течение которого будет проведен процесс, равнозначный денацификации.

Иначе слово "амнистия" останется одним из раздражителей для патриотического сообщества.

Андрей Кокотюха